В терапии я узнала, что я тревожная. Мне все время беспокойно: а вдруг что-то выйдет не так?
Я постоянно себя ругаю за то, что сказала или сделала что-то не так – вон, люди
недовольны! Они не радуются мне, не приветливы. Кажется, даже не интересуются мной.
Я натужно улыбаюсь, тщательно себя контролирую – чтобы не сболтнуть чего-то лишнего. Но меня не спасает это от тревоги. Контроль не спасает; я постоянно нахожусь в поисках подтверждения, что я поступаю правильно, и меня не осуждают.
Жизнь скучна из-за этого: все пространство отношений я заполняю своими стараниями. Я- мастер замечать малейшее недовольство или скуку на лице значимого мне человека, я снова считаю себя причиной его состояния, и ругаю себя. Это изнурительно!
Мне хочется, чтобы меня признали хорошей, чтобы я могла расслабиться, чтобы обо мне заботились просто так! А получается, что я чувствую себя в безопасности, только… когда уверена, что мною доволен начальник, мой муж, даже моя няня!
Мой психолог обращает внимание на мою тревогу, и на то, как много я жду от других людей. Теперь я начинаю ругать себя за ожидания.
***
Похоже, что психолог прав, я слишком требовательна к себе. Я одергиваю себя, бью по губам и по рукам. Теперь я верю психологу, что так жить тяжело. А раньше я думала, что так жить правильно. Я же не знала другой жизни.
Меня отвергали везде: дома я не могла быть спонтанной, и в школе тоже. Меня все время воспитывали, и я к этому привыкла. Точка опоры – в других людях, если они принимают и довольны мной – я хорошо постаралась, и я молодец.
Но это же ужасно несправедливо! Я устала от стараний! Кажется, я начинаю злиться на мать, которая меня только воспитывала, и совершенно не могла разделять мои чувства, и не замечала мои нужды. Я так нуждалась в ее тепле!
Но она была инквизитором, учителем и совершенством, в одном лице. Я очень редко могла удовлетворить ее, и, кажется, это была не моя вина. Она была слишком недовольна своей жизнью… Она хотела, чтобы я не добавляла ей страданий своими желаниями и нуждами. Я злюсь.
***
Сегодня я поссорилась со своим психологом. Она сказала что-то неуместное. Она похвалилась тем, что не тревожится, и даже привела пример своей расслабленности.
Доверие жизни – так она это назвала. Я вспыхнула, и вылила на нее свое раздражение. Я и так знаю, к чему стремиться, но я же не могу пока!
Чуть позже я успокаиваюсь. Кажется, моя вспышка злости имела отношение не только к неосторожным словам психолога. Она как будто снова не заметила мои потребности, и поставила в центр себя.
Так же я чувствую себя с другими значимыми людьми, и с матерью, чье настроение я должна постоянно мониторить, и чьи чувства важнее моих! Моя злость на такое неравенство вылилась на терапевта.
***
…Вчера я впервые сказала то, что я думаю. Я сказала подруге, что мне лень идти с ней по ее делам. Впервые! Сказала! Впервые я не думала о том, что она подумает, и как перенесет. Мне было жутко страшно. Жутко!
Терапевт подтвердила, что я была слишком запуганным ребенком. Меня запугали настолько, что я не могла быть спонтанной, мне было страшно просто выражать себя.
Я должна была подстраиваться под всех остальных.
Но я ужасно хотела, чтобы заботились обо мне, и раздражалась на близких людей, если они не делали то, что я ждала. Одной частью я была жертвой, а другой – тираном. А теперь я хочу просто быть.
Я сказала пока подруге о том, что не хочу. Я заняла свое место в наших отношениях, перестав притворяться хорошей. Можно сказать, я оказалась в отношениях, в которых меня раньше не было.
Подруга для меня безопасная фигура, поэтому я решилась. Она удивилась, но выдержала меня, настоящую.
Вместе со страхом я почувствовала прилив энергии. Я перестала чувствовать скуку, в меня как будто вернулась жизнь.
Так вот что это значит – быть, и опираться на себя. Это значит переживать вот такие приливы энергии, и чувствовать радость о того, что я теперь есть.